Соловьиная ночь - Констанс О`Бэньон

Кэссиди обрадовалась, что тетушка Мэри наконец приехала, но ей не хотелось оставлять Абигейл.

— Я обещала, что все время буду рядом с ней, — пробормотала она.

Повитуха опустила на стол свой узелок и снова покачала головой.

— Вы тут ничем не поможете. Спускайтесь вниз и позаботьтесь о себе. Если сестра захочет вас видеть, я позову вас…

Кэссиди притронулась к щеке Абигейл.

— Она такая нежная и слабенькая, — проговорила она. — Как вы думаете… Она…

— Я принимала роды много раз, — решительно сказала старуха. — У меня еще никто не умирал.

В облике повитухе было нечто такое, что вселяло уверенность.

— Позовите меня, если она попросит.

— Разве я уже это не пообещала? — улыбнулась старуха.

Кэссиди на цыпочках вышла из комнаты и спустилась в гостиную. Здесь она сразу попала в объятия тетушки Мэри.

— Я летела сюда сломя голову, — сказала тетушка. — Как Абигейл?

— Я боюсь за нее, тетя Мэри. Никогда не думала, что рожают в таких муках!

— Тут нет ничего страшного. Миллионы женщин рожают, Кэссиди. У меня у самой есть дочь.

— А у Патриции скоро будет уже третий ребенок. Тетушка Мэри недовольно поджала губы.

— Ну о ней нечего беспокоиться. Наверное, Патриция целыми днями жалуется на здоровье и изводит всех своими капризами? Впрочем, не будем говорить о ней. Дай мне посмотреть на тебя! — Окинув Кэссиди придирчивым взглядом, тетушка удовлетворенно кивнула. — Ты превратилась в настоящую красавицу. Такой я тебя и представляла.

— Говорят, я очень похожа на вас.

— Так оно и есть, — радостно подтвердила тетушка, и ее глаза заблестели.

Наконец-то, она увиделась с любимой племянницей. Кэссиди и в самом деле унаследовала шотландскую красоту рода Макайворов. В зеленых глазах племянницы тетушка с гордостью читала присущую предкам силу духа. Кэссиди никому не удастся заставить унижаться и кланяться.

Кэссиди с тревогой посмотрела на лестницу, ведущую в комнату Абигейл.

— Кажется, я не могу думать ни о чем другом, как об Абигейл, — призналась она. — Лучше бы я оказалась на ее месте!

Тетушка поставила перед ней чашку горячего чая.

— Ты бы никогда не оказалась в положении Абигейл, — вздохнула она. — Мне ее тоже жаль. Но пойми, дорогая, что она уже взрослая и должна жить своим умом. Ты не сможешь ее вечно опекать… Где же ее муж? — поинтересовалась тетушка.

— Не знаю, — покачала головой Кэссиди. — Я понятия не имею, где он, и не могу за ним послать…

— Никто из нас с ним незнаком. Я приезжала сюда несколько раз, но ни разу не заставала его дома. Когда я пыталась узнать у Абигейл его имя, она упорно молчала.

— Мне тоже все это кажется странным, — согласилась Кэссиди.

В это мгновение сверху послышался приглушенный крик. Кэссиди вскочила, чтобы поспешить наверх, но тетушка ее удержала.

— Миссис Тетч сказала, что у тебя целый день крошки во рту не было. Я настаиваю, чтобы ты хоть немного поела! — сказала тетя, подвигая к Кэссиди тарелку. — Если мы понадобимся, повитуха нас позовет.

— Абигейл такая слабая, тетя Мэри!

— Она стала такой, потому что ты ее постоянно опекаешь и позволяешь тянуть из себя силы. Иногда мне казалось, что она окончательно тебя заездит, Кэссиди…

— Но после смерти папы и мамы у нее не осталось никого, кроме меня. Ей нужно на кого-то опереться. Я надеялась, что такой опорой станет для нее супруг, но, видимо, я ошиблась.

— Вы обе остались без родителей, однако, хоть ты и младшая, ты сделалась сильной, а она все больше и больше перекладывает на тебя свои проблемы. Я люблю ее так же, как и тебя, но о тебе я тоже беспокоюсь, Кэссиди. Мне не нравится, как обращается с тобой Генри. Он жестокий и бесчувственный человек и заставляет тебя страдать…

— Ничего страшного, — поспешно сказала Кэссиди. — Генри не смог меня удержать, когда я понадобилась Абигейл… — она помолчала. — Но кто ей действительно сейчас нужен, так это ее муж! — с жаром воскликнула она. — Как только он появится, я ему все выскажу!

Кэссиди показалась тетушке разгневанным ангелом. Впрочем, сейчас не время было высказывать слова негодования в адрес таинственного мужа Абигейл.

Кэссиди протяжно вздохнула и отодвинула тарелку. Потом она поднялась и устало потянулась.

— Я должна вернуться к Абигейл. Леди Мэри взглянула на часы.

— Извини, дорогая, я забыла сказать, что через час мне придется возвращаться в Лондон. Сегодня я устраиваю прием по случаю дня рождения Джорджа. Наш дом должен посетить принц. Я не могу опаздывать. Завтра к полудню я вернусь. Если, конечно, ты не сочтешь, что я понадоблюсь Абигейл раньше…

Кэссиди очень не хотелось, чтобы тетушка уезжала, однако повитуха уверяла, что роды протекают нормально.

— Я извещу вас, как только родится ребенок, — сказала она. — И передайте дяде Джорджу, что я его очень люблю.

Леди Мэри поднялась и надела шелковый чепец.

— Береги себя, моя дорогая, — попросила она племянницу.

Кэссиди проводила тетушку до кареты и стояла у дороги, пока экипаж не скрылся из виду. Потом она медленно вернулась в дом. На сердце у нее было очень тяжело — она вдруг почувствовала себя ужасно одинокой.

Кэссиди перевела взгляд с огромного живота Абигейл на ее искаженное болью лицо. Страдания сестры она воспринимала как свои собственные. Слезы слепили ее, когда она подошла к Мауди.

— Роды осложнились, — мрачно сообщила повитуха. — Ребенок идет боком, и я попробую его перевернуть. Не уверена, удастся ли кого-нибудь из них спасти…

— Помогите ей! — умоляюще воскликнула Кэссиди. — Помогите моей сестре!

Повитуха нахмурилась.

— Поменьше болтайте. Мне понадобится ваша помощь, — сказала она.

Кэссиди поборола страх. Она понимала, что Абигейл не должна заметить ее отчаяния.

— Скажите, чем я могу помочь, и я все сделаю. Три часа кряду Мауди пыталась облегчить роды.

Абигейл настолько ослабла, что лишь тихо стонала.

Кэссиди взглянула на окровавленные руки повитухи и задрожала. Простыни также обагрились кровью — зато Абигейл сделалась белее мела.

— Ребенок ее убьет! Я это знаю! — воскликнула Кэссиди.

Несколько мгновений спустя в комнате раздался слабый крик. Это кричал ребенок Абигейл, сделавший первый вдох.

— Дочка, — деловито сообщила Мауди, обтирая младенца, прежде чем завернуть его в белое одеяльце.

Пока повитуха занималась ребенком, Кэссиди не отводила глаз от сестры. Она опустилась перед кроватью на колени и взяла в руку тонкие пальцы Абигейл.

Глаза Абигейл были закрыты, а сама она едва дышала.

— Больше не будет больно, дорогая, — сказала сестре Кэссиди, но Абигейл ее не слышала.